Хоть залейся вином-самогоном,
Хоть забейся в предсмертном плаче,
Мы живём по другим законам,
Даже дышим теперь иначе…

Первый встречный – уже не брат,
Общий праздник – уже не в радость,
Ты мне как басурману рад,
Как чеснок источаешь сладость.

К другу зря я пришёл за прощением,
Чтоб в общении души отмякли,
А он мне не нальёт со значением
Из четушки последние капли.

Я навстречу объятья раскину,
Он страдальчески, как на Голгофе,
Обзовёт меня господином
И подаст «в напёрсточке» кофе.

Не затянем про крейсер «Варяг» –
Сей державный символ не нужен,
Потому как приспущен стяг,
И корабль ныне наш на суше.

Вроде нет надо мной артобстрела,
И по следу овчарки не лают,
И не рвут моё бренное тело…
Кто же душу мою убивает?!

Тот кто выбрал тропинку узкую
И страну разделил на вокзалы,
Что теперь даже водку «Русскую»!
Каждый пьёт под своим одеялом…

Некто, может, меня упрекнёт:
Ностальгия, мол это, по прошлому…
Только я возражу наперёд –
По тому, что было хорошего.

Ведь я жить привык сообща,
Чтобы общие – горе и счастье,
Чтобы вместе хлебать борща,
Чтобы души друг другу – настежь!

Как без песни судьба пресна,
Без любимой – и вовсе гроб!
На миру мне и смерть красна,
Мироедова жисть – не впрок.

Хоть травись первачом-самогоном,
Извивайся, по-бабьи плача,
Мы живём по другим законам,
Даже дышим теперь иначе…

Изродились мы, измельчали,
Позабыли свою родословную,
Заблудились мы, потеряли
Православную долю духовную.

Раздерусь и упьюсь напоследок
На унылой, угрюмой пирушке,
Не могу коли жить, как предок,
Ну, так сдохну, хотя б, по-русски!

Только пусть похоронят меня
Там, где солнышко ярко алеет,
Пятки жжёт, ребятишек дразня,
Оно всех от души обогреет!